Всего в трех километрах от Риудомса находилось поместье маркиза де Маринао. В 1881 году архитектор Фонтсере, с которым Гауди сотрудничал в 70-е годы, приступил к превращению поместья в Кубу в миниатюре.
Маркиз в окружении кубинских слуг наслаждался видом тропического рая с озерами, сторожевыми башнями, гротами и собственным зоопарком. Вдоль главных аллей были посажены редкие деревья, привезенные из Америки и Дальнего Востока. Высокие пальмы Phoenix canariensis и Chamaerops excelsa, а также внушительные Washingtronia filifera служили фоном для приземистых Yucca brasilensis, редких Wichichintum и большого количества декоративных французских ваз. Этот живой каталог дополняли гигантские дубы, каштаны, бананы и липы. В центре парка располагался пруд с восточным водопадом и фонтанами в форме раковин гигантских морских моллюсков и улиток.
Взгляды Фонтсере и де Маринао на экзотический рай совпадали. Его почти варварская живописность была очень соблазнительна, но Гауди в первую очередь воодушевляли архитектурные сооружения парка.
Над полицейским постом, который был предназначен для охраны периметра, в восточном углу парка возвышался Torre Angulo, фантастическое чудовище, сложенное из булыжника и больших ноздреватых обломков камней. Оно сидело на пустотелом основании, которое загораживало вход в рукотворную пещеру, служившую павильоном для маркиза и его гостей.
В Парке Гуэль Гауди стремился обогатить «поверхностность» массового искусства «глубоким» культурным и религиозным содержанием. В его сложной повествовательной композиции нашли отражение не только различные исторические сады и искусственные руины, широко распространенные в Италии в эпоху Возрождения, но и два других его шедевра, фасад Рождества собора Саграда Фамилиа и крипта в Колонии Гуэль.
Архитектура Гауди часто признавалась слишком эксцентричной по отношению к архитектурным канонам, но эта точка зрения игнорирует «реактивную» природу его методов. Если особняк Гуэль представлял собой реакцию на неоклассицизм Комильяса, то Парк Гуэль явился откликом на другой знаменитый парк Барселоны, Лабиринт архитектора Хорты, служивший местом проведения культурных мероприятий.
Оригинальный путеводитель по Испании того времени «Между надеждой и воспоминаниями» заставал читателя в тот момент, когда он готовился войти в знаменитый лабиринт парка Хорты: «Лабиринт с его центральной фигурой Эроса должен был символизировать «реализацию любви», и с его наружной стороны располагалась надпись, призывающая посетителя пройти по нему. «Входите, — гласила она. — Вы найдете выход без особого труда. Лабиринт прост. Вам не понадобится нить, которую Ариадна дала Те-зею». К сожалению, любовь не всегда легко реализовать, и многие посетители вынуждены ускорять процесс, продираясь через живую изгородь».
Но Гауди в Лабиринте Хорты интересовали не превратности любви; на самом деле он открыто порицал парочки, встречавшиеся в мелколесье Парка Гуэль. Его интриговали поиски по-настоящему аутентичного каталонского архитектурного языка для общественных мест города. Ему нужен был парковый дизайн, который для паркового искусства сделал бы то же самое, что До-менеч стремился сделать для архитектурной ткани города. Парк Гуэль предоставил ему великолепную возможность проверить свои идеи.
Это был «благородный поступок в духе реставрации монархии, с его странным приспособлением древних принципов к требованиям современности».
Проект плана Гауди и Гуэля для Парка Гуэль являл собой полную противоположность лабиринту. В то время как в лабиринте предпочтение было отдано неоклассицизму, Парк Гуэль планировалось построить в своеобразном каталонском стиле Гауди. Классическая мифология была заменена каталонской с такими атрибутами, как щит в красную полоску, огнедышащие драконы и их логово. Экзотические деревья из дальних стран были заменены местными растениями. Предпочтение отдавалось обломкам скал, а не мрамору. Гауди намеренно смешал классические мифы, каталонскую историю, католический ритуал церковной службы и память о мученичестве в нечто совершенно уникальное.